“Война… До сих пор, когда закрываю глаза, вижу. Сначала – оглушительный взрыв, потом – крики, стоны, земля, поднятая в небо. Мне тогда только восемнадцать исполнилось, когда призвали. Пацан совсем.

Я родом из деревни Красное, что под Смоленском. До войны – тракторист, веселый такой, с гармошкой не расставался. Мечтал, как после армии женюсь на Маруське, дочкой мельника… Но все перечеркнуло.

Попали мы в 120-ю стрелковую, под самый замес. Сразу в бой, под Оршей. Что такое настоящий бой, я тогда и узнал. Страх – парализующий, холодный, липкий. Земля горит, свистит над головой, а ты лежишь и думаешь: лишь бы не убило, лишь бы выжить.

Первый мой бой… Помню, как сейчас. Немцы перли на нас, как саранча. Танки рычат, пехота с автоматами. Наш лейтенант кричит: “За Родину! Вперед!”. И мы, с перепугу, полезли из окопов. Я даже не помню, как стрелял. Все было как в тумане. Только потом, когда все стихло, увидел рядом убитого товарища, кровь на гимнастерке… Тогда и понял, что такое война на самом деле.

Потом были долгие месяцы отступления. Тяжелые, изматывающие. Голод, холод, вши. Отступали через Смоленск, видели, как горит наша родная земля. Сердце кровью обливалось. Хотелось все бросить и остаться там, в пепле, но приказ есть приказ.

Зимой, под Москвой, нас перебросили на оборону. Здесь уже стало немного легче. Линия фронта стабилизировалась, и мы, наконец, смогли немного передохнуть. Ночью, в редкие минуты затишья, доставал гармошку. Играл тихонько, чтобы не услышали немцы. Играл про дом, про Марусю, про мирную жизнь… Может, поэтому и выжил.

В 43-м участвовал в Курской битве. Ад кромешный. Танки горели, как спички. Но мы стояли, не отступали. Тогда, кажется, и сломали хребет немцам. Почувствовали, что можем победить.

Потом были освобождения Белоруссии, Прибалтики… Каждая пядь земли, отвоеванная у врага, давалась с кровью. Видел смерть каждый день. Видел, как умирают молодые ребята, не успевшие пожить. Видел, как горько плачут матери, получившие похоронки. Война – это страшная вещь.

День Победы… Не забуду никогда. Мы тогда стояли в Восточной Пруссии, недалеко от Кенигсберга. Услышали по радио сообщение. Сначала не поверили. А потом – слезы, объятия, крики… Мы победили! Мы выстояли! Мы вернулись!

Домой вернулся осенью 45-го. Искалеченный, израненный, но живой. Маруся ждала. Вышла за меня, несмотря ни на что. Вместе поднимали деревню из руин.

Война научила меня ценить жизнь, каждый ее миг. Научила любить Родину, не за слова, а за землю, за людей, за ту тишину, которая приходит после боя. Война – это самое страшное, что может случиться с человеком. И я молюсь, чтобы мои внуки и правнуки никогда не узнали, что это такое.”